Город пал на рассвете, не зная об этом итоге.
Не вручались ключи, не въезжал генерал на коне,
Но прямые проспекты покорно ложились под ноги
Завершившей поход неприятельской армии. Мне.
В этой штатской одежде я встречен столицей по-свойски,
Город рано решил, что охрана ему не нужна!
Я последний солдат, уцелевший из целого войска,
И покуда я жив – не окончена эта война.
На бульварах весна. Безмятежны довольные лица –
Враг разбит, как узнали они из газетных тирад.
Но разбиты не все. Хоть один, да дошёл до столицы,
И теперь не они – мы справляем победный парад.
И пускай на руке моей бинт вместо белой перчатки,
Пусть на мне не мундир – одежонка с чужого плеча,
Но, печатая шаг, я иду по имперской брусчатке,
Их центральную площадь по праву победы топча.
И я словно бы вижу, как реет полотнище флага,
И, незримы для местных, сияют на солнце штыки,
И брусчатка дрожит от беззвучного мерного шага –
То торжественным маршем идут вслед за мною полки.
Все, кто вышел в поход, кто удар наносил за ударом,
Все, чьи кости достались собакам враждебной земли...
Спите, братья мои. Вы сражались и гибли недаром.
Я дошёл. Я сумел. Это значит, что все мы дошли.
Слишком рано они раструбили о полной победе,
Слишком поздно они осознают теперь, что к чему!
Я исполнил свой долг без бряцания стали и меди,
Я сумел. Я дошёл. Я принес в этот город чуму.
